Сайт оптимизирован под Opera и Firefox                      © 2008 Lux3D                     Служба поддержки

– Я, конечно, не языковед, но насколько мне известно, само слово – французское, и означает: шарм, обаяние, очарование, привлекательность. Позже оно перекочевало и в английский, но приняло там несколько другое значение – роскошь, шик и красота. Мы его знаем благодаря глянцевым журналам, и, естественно, для нас оно тоже стало неким воплощением роскоши и шика, которые они и воспевают. Лично мне гораздо ближе французский вариант перевода. Я думаю, что гламур – не просто «шик, блеск, красота», а какое-то очарование, то, что притягивает, завораживает. Например, смотришь на женщину, и думаешь: «Боже мой, какая же она красивая!». Вот это я и называю «гламур». В общем, образ первичен, а антураж вторичен, реклама на то и реклама, чтобы подменять понятия на нужные. Купи это бриллиантовое колье и ты сразу станешь гламурной... Я ничего не имею против украшений, красивых вещей и другой атрибутики, сам довольно часто снимаю рекламу. Но все это – лишь дополнение, как оправа к драгоценному камню.

– Не только от фотографии, но и от живого человека. Как жанр это тоже существует, но здесь сам фотограф способствует тому, чтобы снимок производил такое впечатление. При этом в жизни девушка может быть и не очень «гламурной». Фотограф придумывает образ, подбирает одежду, освещение, выбирает ракурсы – и получается гламур.

– Насчет гламурных мужчин ничего не могу сказать.

– Обязательно, исключительно, и чаще всего это женщина.

– Ню тоже бывает разное. Например, арт ню не создает особого эротического впечатления. Этот жанр просто воспевает красоту тела. А бывает ню – эротика.

– Да, может. Журнал Playboy – это и ню, и гламур, все вместе. Грань между ними очень тонка, для кого-то это – одно, для кого-то – другое. Но если убрать из этих фотографий элемент ню – тогда точно получится гламур. Хотя, возможно, открытость тела придает фотографии дополнительный «блеск».

– Это зависит от многого – от прически, макияжа, обстановки, того, как поставлен свет. Нужно, чтобы модель вошла в то состояние, которое не оставит зрителя равнодушным, чтобы она создавала впечатление чего-то трепетного, или, быть может, вызывающего. Ей надо найти какой-то образ, а не просто сидеть и смотреть. Хотя бывают и такие модели, которым ничего дополнительно делать не нужно, чтобы фотография «цепляла».

– Фотограф, занимающийся модельной съемкой, обязательно должен быть немного психологом, чувствовать состояние человека. Некоторые девушки, приходя фотографироваться в первый раз, просто боятся камеры. В этот момент их единственная мысль – «как я выгляжу». В результате мы фиксируем не настроение человека, а его реакцию на предмет – фотокамеру. Чтобы девушку из этого состояния вывести, надо поговорить с ней, быть может, кофе попить, чтобы она расслабилась, раскрепостилась. Есть еще такой прием – я его называю «эффект ста кадров». Берешь, сажаешь человека и начинаешь его «щелкать» – так, так, этак… В конце концов он перестает реагировать, потому что просто устает – вот тогда с ним можно начинать работать. Очень большим плюсом обладает цифровая техника – можно сразу показать результат: смотри, как здорово… У девушки голова болит – у нее прыщик вскочил. И она думает только об этом. А ты показываешь ей, что в Photoshop’е он убирается одним нажатием кнопки – и это дает хороший эффект. «А, ну, тогда ладно» – напряженность сразу уходит.

– Тому есть несколько причин. Во-первых, в жизни мы воспринимаем человека в движении. Если снимать кино, то там он будет так же красив, как и в жизни. А фотография все-таки останавливает движение, и зритель имеет возможность разглядеть все досконально – вот тогда и проявляются различные изъяны. Во-вторых в жизни мы смотрим на человека двумя глазами, и он воспринимается немного не так, как на плоском изображении. И еще одна, очень важная причина – психологическая: когда женщина проходит мимо зеркала, она подсознательно меняет выражение лица. Она хочет казаться лучше, но «лучше» в ее собственном понимании. И перед камерой она поступает так же, пытается играть, соответствовать тому образу прекрасного, который сама себе создала, играет при этом плохо, да и сам образ может нравиться только ей… В итоге выходит не очень хорошо. Я считаю, что модель должна быть прежде всего хорошей актрисой, 50% ее успеха, или даже больше – это артистизм.

Вообще, «фотогеничный», «нефотогеничный» – это все условно. Кому-то нравятся собаки, кому-то – кошки. А иногда человек просто сам себе не нравится, потому что не соответствует тому образу, который придумал. Бывает, фотографируешь девушку, говоришь: «Какая ты красивая, классная, просто обалденная». А она: «Мне не нравится, как-то все не так…». Ты ее спрашиваешь: «Что, что не так?». «Ну, нос какой-то не такой…». «Да нормальный у тебя нос!» Это комплекс, откуда-то пришедший, и с этим уж ничего не поделаешь.

– Есть определенные эталоны красоты… Хотя, эталоны – это не совсем правильное слово. Бывают такие лица, которые кажутся привлекательными многим. На то и фотомодели, чтобы нравится наибольшему количеству людей.

– Гламур – это не только лицо, даже скорее не лицо, а состояние. Я стараюсь сделать так, чтобы у людей, смотрящих на фотографию, возникало мимолетное ощущение, что я просто случайно застал этот момент. Человек грустит, может быть, улыбается, но это не фальшь, он живет в каком-то своем мире. Очень сложно бывает выделить это состояние.

– Это зависит от тандема «фотограф-модель». От того, насколько он знает, чего хочет, и насколько она способна ему это дать.

Есть люди, которые снимают «просто фотографии» – вот я, я есть, настроения никакого нет, как на паспорт. Конечно, получается качественно, можно светом убрать какие-то изъяны, подретушировать немного, но это все равно не художественная фотография. А для фотохудожника модель – как пластилин, и он лепит из нее тот образ, который хочет. Мне приходит идея, и я думаю, кто из моих моделей может ее поддержать. Я ей звоню, она приезжает, и мы вместе создаем это. А иногда идея приходит молниеносно, когда я вижу человека. Смотрю на нее, и меня осеняет. Я говорю: «О! Сейчас мы сделаем так!..». Бывает, что идея давно крутилась в голове, и, когда я вижу модель, она всплывает в памяти. Тогда я сажусь и начинаю рассказывать ей некую легенду, историю о том, что с ней произошло, как бы пытаюсь ввести ее в транс. Например, я говорю: «Заплачь. Мне нужно лицо человека, который очень много всего – души, тела, – вложил во что-то, а его просто взяли, и кинули. Слезы сами наворачиваются на глаза». Это очень сложно, об этом долго можно рассказывать. Но если девушка достаточно артистична – в конце концов все получится.

– Люди разные, ситуации, соответственно, тоже разные, но если это есть – то можно.

– Вы работаете с каким-то определенным кругом моделей?

– Я фотографировал многих женщин, и они потом с удовольствием продолжали со мной работать. Вообще, нет. Я периодически ищу моделей, потому что в каждом человеке есть что-то новое. Когда работаешь все время с одним, ты его как бы «высасываешь»: с ним ты уже создал, что хотел, и он у тебя больше не вызывает особых эмоций. Фотограф обязательно должен как-то относится к тому, кого (или что) снимает, а если отношения нет, то и фотографии не получится.

– Нет, «сетью». Предлагаю присылать мне свои данные, фотографии. А потом уже на все это смотрю и думаю, что можно сделать. Вообще я же не только художественной съемкой занимаюсь, я работаю, снимаю рекламу, каталоги. Модели участвуют и в работе, поэтому я ищу их постоянно. Еще бывает так – девушка выходит замуж, или находит себе молодого человека, а он не разрешает ей сниматься. Тогда она фотографироваться перестает, то есть какая-то «текучка» тоже имеет место.

– Нет, через агентства моделей ищут заказчики. Когда они считают, что сами могут найти не хуже, идут в агентство, платят немалые деньги. При этом не факт, что они получат то, чего ожидали, или видели на фотографиях, которые им там дали. Внешность человека могла измениться из-за того, что с момента съемки прошло какое-то время. Еще, не все лица могут подойти для конкретной цели. Например, в рекламе мобильного телефона девушке нужно изобразить безумную радость от того, что у нее этот телефон есть. А у некоторых эта радость выглядит так, что лучше пойти поплакать. Одним лицам больше идет одна эмоция, другим – другая.

Мои заказчики приходят и говорят: есть такая идея, такое настроение. Тогда я даю им на выбор фотографии тех девушек, которых уже фотографировал и точно знаю, что все получится. Со временем создается определенный «костяк» людей, желающих работать и творить. В результате и фотограф, и модели получают деньги и удовольствие от творчества.

– Процесс художественной съемки выглядит примерно так. Сначала я еду за город, на карьеры, берег реки или еще куда-нибудь и все это фотографирую. Потом дома смотрю, кого и как там можно снять. Потом звоню человеку и говорю: «Поехали завтра, если будет хорошая погода, туда-то». Мы собираемся и едем, а макияж модель делает себе сама.

– Это щекотливый момент. Дело в том, что впоследствии фотография может быть продана, а может и не быть. Парикмахер, визажист – все это стоит денег. Если у меня какая-то грандиозная идея, то я их нанимаю за свой счет, а еще в придачу и стилиста. Но обычно это делается за счет заказчика. А когда я фотографирую для себя, на уровне «давай попробуем», визажиста не нанимаю. Часто бывает, что снимки, сделанные для себя, выставляются на сайт, а потом находится заказчик, который говорит: «Все, берем». Или: «Давай все сделаем так, но добавим некоторые наши детали». Сайт является витриной, на которой можно выбрать что-то на свой вкус, ведь повторить всегда проще, чем придумать заново. А что-то придумать при заказчике сложно: во-первых, царит суета, а, во-вторых, в любом случае нужно выдать результат. Необходимо четко знать, что делать, на творчество не остается времени. Поэтому проще показать фотографию и спросить: «Как-нибудь так?». «Да». Хорошо, тогда движемся в этом направлении. Но часто заказчик сам не знает, чего хочет. Сначала он хотел, чтобы была блондинка, которая улыбается, показываешь ему брюнетку, которая плачет, и он говорит: «Да, это то, что нужно!».

– По-разному. Если, например, рекламируют одежду, то всегда присутствует или сам заказчик, или кто-то из его людей.

– Я всегда снимаю на «цифру», уже давно отошел от пленочных камер. На мой взгляд, хорошая «цифра» (конечно, «мыльницы» в расчет не берутся) давно обошла пленку по качеству. У меня три камеры: Fujifilm S2 Pro, Canon EOS 20D и Hasselblad с цифровым задником Imacon. Задник дает примерно такое же качество, как среднеформатный слайд, правда, и стоит дорого.

– Только если есть необходимость. С задником я обычно работаю в студии. Вообще, не было пока таких сверхзадач, с которыми не справился бы, скажем, Canon. Здесь важна оптика, а сама камера дает очень неплохое качество.

– Ну, 20 лет – это громко сказано. Сначала я снимал для себя, не особенно вникая в технические подробности. А потом… наверное, все надоело, очень захотелось заниматься именно фотографией. И я стал учиться, искать статьи в Интернете, читать книжки, ходил на курсы Вадима Гущина.

Они много мне дали, но пробыл я там недолго, потому что решил, что сам могу научиться быстрее. Брал фотографии, пытался повторить, экспериментировал – в конце концов получалось. Очень большим подспорьем оказался один из сайтов, посвященных фотографии. Там люди в форумах давали ценные советы, вообще относились с участием. Там я, кстати, нашел себе «кумира» – Пискарева Вадима. Он принципиально не хочет ни с кем общаться, но я учился на его снимках. Работа со светом у него просто потрясающая.

– Пять лет назад. Сначала было два года тихой работы, я не думал, что хочу стать профессионалом, просто было очень большое желание фотографировать здорово. Когда человек смотрит на фото и остается в восторге – это, наверное, самая лучшая оплата за труд.

Потом я понял, что я не хочу идти на работу, видеть всех этих людей, в общем, все надоело. Тогда я взял, продал все, что было связано с предыдущим бизнесом, и купил себе фотоаппаратуру. Все знакомые сказали мне: «Ты сошел с ума. Этих фотографов – как грязи. И ты только что из более-менее нормального человека превратился в нищего. Но с фотоаппаратом.» К счастью, со временем сложилось так, что все стали думать иначе.